Зима или Безумный желтый снег (зарисовка)
Дата публикации: 2010-11-13
Желтый грязный снег таял, не успев даже коснуться земли. Что-то в нем было безумное, как в романах Достоевского.
«Слишком много желтого», - подумал я и отвернулся от окна.
Настроение было зимним и зябким, хотя по календарю - еще поздняя осень. Хотелось солнца и куда-нибудь подальше.
А ведь поздняя осень – по идее - лучшее время для возвращения домой. Почему же меня столь отчаянно тянет прочь из дома – куда-то на другой континент или даже на другую планету?
Я накинул тяжелое одеяло на плечи и шагал от одного края комнаты в другой – так было теплее.
Этот первый снег вмиг изменил мою жизнь. Еще когда я проснулся, была осень. Но стоило встать с кровати, выглянуть в окно и увидеть этот безумный желтый снег, как сразу настала зима.
Причем зима эта была весьма странная – какая-то совсем не зимняя. Как слишком правильный кубик льда, который при всем желании не станет айсбергом, какого бы размера он не был.
Впрочем, даже не это было странным. Странно было то, что мимолетного взгляда в окно, где равнодушно умирал безумно-желтый снег, оказалось достаточно, чтобы ледяная игла пронзила сердце и превратила его в лед, в том время как тело еще дышит в осенне-мудром спокойствии.
«Если осень – это мудрость, то зима – это смертный сон», - в который уже раз подумал я.
Я опять подошел к окну и осторожно глянул в мир. Желтый снег неприятно сочился с неба и растворялся за миг до соприкосновения с землей. Улица была пуста, даже извечных наивно-лупоглазых авто нигде не наблюдалось.
Я передернул плечами и поплотнее закутался в одеяло…
Если б не этот невозможный снег, я, быть может, рискнул бы выбраться на улицу. А так мне оставалось лишь забраться с одеялом в кресло и читать надоевшую «Алису в стране чудес». Это было хоть чуточку лучше, чем продираться сквозь безумно-желтые нагромождения философии Достоевского.
Впрочем, безумием было вообще браться за книгу, но другого посильного занятия я просто не смог придумать.
Изредка я поглядывал в окно, в напрасной надежде, что желтый снег наконец кончится, но он похоже решил воцариться навечно межу землей и небом, чтобы не быть привязанным к той или иной стихии.
Тогда пригрозил снегу «Желтой подводной лодкой», но не стронулся с места, прислушиваясь, как оледеневшее сердце толчками рассылает пожелтевшую кровь по всему организму.
Нужно было срочно что-нибудь предпринимать…
Сложнее всего было нарезать такое количество снежинок, чтобы заклеить ими все окно. Но я с этим справился.
Комната погрузилась в топкий серый полумрак, и я наконец почувствовал, как начинаю оттаивать.
Я заклеил лампу красной пленкой и включил, но в ее кровавом свечении скрывалась желтая безумная издевка, и поэтому я решил побыть в темноте. Так хотя бы можно думать, например, о черно-белых зебрах, голубых звездах-гигантах, зеленой траве. Но зебры все норовили обернуться полосатыми желтыми тиграми, где-то рядом с голубыми гигантами непременно оказывались желтые карлики, а трава демонстративно жухла, сменяя веселую зелень на неприятную болезненную желтизну.
Тогда я стал представлять себе безграничный мир, укрытый плотным ковром белого холодного снега. Я находился в самом центре этой белесой пустыни и все глубже проваливался в рыхлый колкий снег. И в мире ничего не было, кроме белого снега, белого неба и одинокой фигурки, которая отчаянно сопротивлялась тому, чтобы стать частью этого чистого белого мира…
«Скорее бы уже зима», - обреченно подумал я, с головой прячась под скучное серое одеяло, и забываясь зимним серым сном, где нет-нет да мелькнет загадочная, идиотски счастливая изжелта-безумная улыбка кэрролловского Чеширского кота…
Читайте также: